Открытый космос Жени Любич
История Жени Любич похожа на сказку про Золушку: хорошие задатки, стремление преодолеть среду и очень вовремя — предложение, перевернувшее жизнь. Слушать петербуржскую певицу легко, она обезоруживает своей лиричностью, искренними интонациями и открытостью. В этом году Женя выпустила новый альбом «Азбука Морзе» и два клипа на песни из него, а еще европейскую версию альбома «C’est la Vie» — «Russian Girl» на виниле. Ее музыку сейчас можно услышать в кинотеатрах в саундтреке к фильму «Он — дракон». «Trill» поговорил с «русской француженкой» о стихийной правде толпы, диком Питере, органной мессе Баха и о том, как у почти неизвестной участницы Nouvelle Vague появилось имя.
Женя, этот год оказался для тебя очень насыщенным, «Азбуку Морзе» приняли тепло, в прессе в том числе. Тебе было интересно читать все, что о тебе написали?
Да, в этом году действительно очень много перемен и событий — помимо альбома и клипов, появились видеоинсталляции для концертной программы «Азбука Морзе», где каждая песня сопровождается авторским виджеингом. У меня теперь новый состав музыкантов, даже два состава: один — для более камерного исполнения с перкуссией и второй — с более мощным саундом барабанов.
Новым опытом стала работа над саундтреком к фильму «Он — дракон» Индара Джендубаева. Так много моей музыки в рамках одной кинокартины еще не звучало. Началось с того, что ко мне обратились с просьбой о паре треков для фильма. Я сразу предложила несколько вариантов уже существующих песен, которые в целом могли бы подойти по настроению и смыслу. Так уже бывало, и так, например, сложилось с «Метелицей», которая в итоге стала главной темой ремейка фильма «Джентльмены, удачи!» 2012 года. Но на этот раз продюсеры фильма, поразмыслив, решили предложить мне попробовать написать новые песни, специально для этого кино. Прислали сценарный план, раскадровки сцен, где предполагалось звучание моей музыки, и я оказалась по ту сторону экрана. Прожила и прочувствовала все. В моей голове сложилось свое кино и свои образы и потоки ассоциаций — без этого песни не пишутся. И в итоге с полу-шаманской «Ритуальной» в исполнении хора начинается фильм, а потом эту же «Ритуальную» и балладу «В белых облаках» поет главная героиня. Во время финальных сцен и титров звучит «Колыбельная Тишины» в моем исполнении. И, в качестве «бонус-трека» этой истории, на «Колыбельную Тишины» кинокомпания Bazelevs сделала отдельный видеоклип с моим участием и кадрами из фильма. Одним словом, моя мечта войти в пространство кино начинает сбываться все больше, и я надеюсь на продолжение этой темы, и не только в музыкальном плане, но еще и в актерском.
По поводу арт-критики и журналистики, конечно, прицельный профессиональный взгляд со стороны очень важен и нужен. И художнику, и публике. Это дает ориентир в какой-то степени, помогает не потеряться в пространстве. Люблю конструктивную критику и больше всех критикую себя сама. Это залог если не успеха, то, как минимум, развития, движения вперед.
Самая ироничная композиция на «Азбуке Морзе» — безусловно, «L’amour libre», такой аналог «Russian Girl», «И множество людей похожи на б*дей» тоже звучит очень по-народному. Чем она навеяна, какова доля правды в этой шутке?
Наверное, такая же, как в «Russian Girl». Кстати, на концертах, когда я вижу, что в зале дети, я пою «И множество людей мечтали бы о ней». А на альбоме из песни слов не выкинула, такой был настрой. Записывали снова в Париже, и французы, атмосфера, наверное, так повлияли. Песня родилась после того, как один мой приятель у меня на кухне рассказывал о своей очень свободной любви, в разных городах и странах, при этом проявляя и ко мне некоторый интерес. А потом, оказавшись во Франции, я подумала, что, наверное, предки моего приятеля были оттуда, потому что там такой подход к жизни и любви — повсеместен. И я решила высказаться на эту тему песней «L’amour libre», не сдержалась, так бывает.
Ты планируешь еще работать с Nouvelle Vague? Что на сегодня было самым захватывающим в этом сотрудничестве? Как проходила перестройка на сольную карьеру?
Сейчас вспоминаются как самые яркие несколько моментов: выступление в парижском концертном зале «Олимпия», прогулка в сторону кафедрального собора перед концертом в Страсбурге, колокольный звон этого собора и песня «Bells», которую я впоследствии написала, и которая звучит на «Азбуке Морзе». Еще запомнились выступление в Питере в 2009 году в качестве вокалистки французской группы, будучи при этом «just a simple Russian Girl», фестиваль во франкоговорящих странах «Les Francofolies». А из саундтреков — конечно, «Aussi belle qu’une balle», с которой все началось. Насчет дальнейшей работы с Nouvelle Vague — сейчас сам проект не особенно концертирует, они ушли в некотором смысле в подполье, но мы держим связь. Сегодня в любом случае мне интересней и органичней петь свои песни, заниматься сольным творчеством, именно по этой причине и произошел переход от меня как почти безымянной участницы группы Nouvelle Vague к музыканту с именем Женя Любич.
Все-таки в России признание пришло к тебе после того, как тебя приняли на Западе. Как думаешь, это такая несамостоятельность публики, которая не может определиться с тем, кого любить, пока кандидат не будет одобрен кем-то авторитетным?
Наверное, просто всему свое время, и в какой-то момент наступает то самое «здесь и сейчас» — и пропустить, пройти мимо оказывается невозможным. Мой опыт работы во французском проекте Nouvelle Vague был своего рода подготовкой к сольному творчеству и самостоятельному высказыванию — и здесь, в России, обо мне заговорили и стали интересоваться моими песнями не только потому, что я стала «заметной фигурой французской музыкальной сцены», а еще и потому, что момент настал, мне к тому времени уже было, что сказать, и я знала, как это сделать. В этом плане, как бы сурово ни звучало понятие «стихийная правда толпы», я думаю, что на уровне чувства и интуиции «толпа» не врет.
Ты сказала, что у тебя сейчас два аккомпанирующих состава. Расскажи о них подробнее, как проходит работа, всегда ли ваше видение совпадает?
Дмитрий Турьев был и в предыдущем составе, и тогда и сейчас на нем очень много всего — концертный менеджмент, запись, сведение, мастеринг, бас-гитара, иногда акустическая и электрогитара. Павел Илюшин — акустическая гитара, Антон Филатов — перкуссия, и он с нами, когда мы играем более камерную акустическую программу. А Руслан Гаджимурадов на барабанах, когда требуется более плотный, мощный звук. И наше видение совпадает, иначе вряд ли бы мы вместе собрались.
В этом году магазин Imagine выпустил на виниле твой европейский альбом «Russian Girl». А ты сама слушаешь виниловые пластинки? Есть ли какие-то особенно любимые экземпляры в коллекции?
Да, дома есть виниловый проигрыватель и, помимо моей «Russian Girl», там такие экземпляры: Patti Smith Group — «Wave», привезенная мне в подарок из заморских стран Таней Тикка, моей подругой и автором обложек моих дисков. Потом пластинка Владимира Рекшана «Санкт-Петербург 69-94», лично им подаренная по случаю выпуска моей пластинки. Вообще, надо сказать, Владимир Рекшан как раз и помог организовать мой виниловый релиз. Спасибо ему, для меня это очень серьезный шаг! Также вот стоят две пластинки от Nicolas Comment, обе с моим бэк-вокалом — «Nous etions Dieu» и «T (ange) r». И... так уж сложилось, органная месса Баха на четырех пластинках. Иногда люблю послушать Баха. Хотя иногда — неправильное слово. Всегда. А еще есть целая коллекция винила у моих родителей — там и Leonard Cohen, и Cat Stevens, и Joan Baez, и The Beatles, и The Rolling Stones, и Вертинский, и Высоцкий, и Цой, и это далеко не все, но самое главное, что эта музыка с детства со мной. Потому что периодически мои родители ставили мне музыкальные пластинки, и музыка завораживала меня больше сказок, захватывала сильнее всего остального. Наверное, и сейчас это так.
Тебе недавно довелось поработать с группой НАИВ. Чья это была инициатива, что можешь сказать об этом сотрудничестве?
Это был интересный опыт. В чем-то похожий на Nouvelle Vague, только по-русски — потому что панк-волна есть в этих ребятах, но они решили сделать из нее «Bossa Nova» и позвали меня. Я сразу согласилась, потому что песня хорошая. «Прощай» посвящена погибшей жене Валеры Аркадина, с которым мы поем дуэтом. Мне кажется, это хорошо, что трагическую историю ее создания я узнала уже после того, как спела, и оттого в песне, при ее драматическом бэкграунде, есть легкость и открытый финал.
Еще есть планы и творческие идеи сотрудничества с другими исполнителями, но я предпочитаю оставить это пока в секрете.
Есть мнение, что питерское искусство более независимое, нонконформистское и безбашенное, чем в Москве. Что скажешь как коренная петербурженка? Есть ли какие-то ключевые отличия культурной среды двух столиц по твоим наблюдениям?
Питер сам по себе, это правда, как кот или пес — черный, дикий, бродячий. Питер загадочный, закрытый. Он не прост, его расположение не так легко заполучить, и он дарит вдохновение. У меня много песен о моем родном городе. О Москве тоже песни есть, но писала я их, однако, в Питере. Люблю возвращаться домой, после долгих гастролей город кажется очень родным. В плане искусства, если честно, я не успеваю следить за всем, что происходит в обеих столицах, но в плане вдохновения — однозначно вдохновение я больше ловлю в своем родном городе. Мои культурные события последних дней — подряд несколько концертов: Питер, Москва, Солнечногорск, Рязань, Москва, Питер. И, возможно, об этом стоит когда-нибудь написать книгу, отдельную, а то так одни названия, а там же много всего происходит между станциями, остановками — целая жизнь. Мысли параллельно такие: ты едешь куда-то, смотришь в окно, а внутри одновременно — поток своих каких-то цепочек слов, нот, и это еще одно путешествие, только не «из Петербурга в Москву», а к себе. А дальше — открытый космос.
Фотограф: Алексей Костромин. Обложка: Таня Тикка.