Азарт Поп

Азарт Поп

Впервые увидев в интернете обложку дебютного альбома Скай Феррейры, нетрудно принять ее за рекламный баннер сайта с сомнительным содержанием, клик по которому неизменно приводит к всплывающим окнам и знакомству с целым набором вирусов. И даже зная о том, что это — подлинное лицо вынашиваемого сверх всяких сроков, но все же вышедшего в свет диска, сложно удержаться от совершения курсором уклончиво-нерешительных движений вокруг злосчастного кавера. Равно как и сложно в конце концов удержаться от клика по нему. Так «Night Time, My Time» и оказывается в центре (если не центром) своеобразного «кликоворота», онлайн-жонглирования свежими продуктами поп-индустрии перед неискушенным слушателем, алчущим «чего-то новенького», и парадоксально, но факт: при всей затянутости истории его создания, остудившей пыл ожидания в тех, кого Скай вдохновила первыми синглами и EP, и сомнительности вынесенного на обложку «арта» пластинка 21-летней американской 3-в-1 (певицы, модели и актрисы, каковое сочетание нынче обязательно для блицкригового покорения интернационального шоу-бизнеса) не только не теряется на фоне перенасыщенного маневрами в мире поп-индустрии осеннего сезона и порожденных ими «блокбастеров» — наоборот, все прочие имена и названия (не говоря уже об обложках) возникают будто на орбите этой сверхновой звезды (или, продолжая метафору, на расходящихся от нее кругах).

Рассуждения о популярной музыке — это зачастую балансирование на грани китча. Всякий массовый продукт сам по себе продуктивен — как бы ни был он прост и бесхитростен, и излишнее глубококопание может привести к тому, что и сам продукт как явление (причина) и его производные (следствия) будут наделены гораздо большим значением, нежели в них было вложено. В теории постмодернизма бессмысленная среда, обладающая свойством к смыслопорождению, называется «хаосмос», и это определение как ничто другое подходит к современной поп-музыке. Таким образом можно на полном серьезе написать целый трактат о философии Джастина Бибера или об использовании подтекста в песнях Бритни Спирс. С другой стороны, в самой природе постмодернизма заложена недюжинная ирония — как в отношении предмета исследования, так и в отношении методов, применяемых в этом исследовании. Именно с этой иронией и хочется рассмотреть несколько главных поп-альбомов осени, разгадав сквозь призму постмодернистского анализа загадку метафоры, о которой шла речь выше.

Майли Сайрус

Проанализировать Майли Сайрус (что уже звучит страшновато), во всем масштабе ее творчества мог бы любой среднестатистический зритель канала MTV в возрасте от пяти до пяти с половиной лет. Но пропускать ее новый, аж четвертый (!) по счету альбом — значит не только отказать себе в каком-то мазохистском удовольствии, а еще и пожертвовать концептуальной целостностью анализа.

Во-первых, «Bangerz» хронологически предшествовал и Скай Феррейре, и всем прочим покорительницам осенних чартов, о которых речь пойдет ниже (его релиз состоялся практически месяцем ранее, что не мешает ему и до сих пор удерживать позиции в первой десятке чарта Billboard). Во-вторых, Майли и Скай практически одного возраста (20 и 21, соответственно). А в третьих, всегда любопытно обозначать в исследовании диаметрально противоположные явления — как вехи. Чтобы было что и с чем сравнивать.

Miley Cyrus «Bangerz» (7 октября, RCA)

Личность и творческие имперсонации автора в теории постмодерна занимают ключевую позицию, и не уделить этому внимание было бы просто преступно. Хотя Майли Сайрус (к счастью или к сожалению) нельзя отнести к образчикам классической презумпции «Смерть Автора». Более того, к созданию данного произведения ее подтолкнуло необузданное желание поведать всем своим поклонникам — явным и скрытым — о «вхождении в возраст», смене образа в жизни и на сцене и о других Важных Вещах в Судьбы Бывшей Ханны Монтаны. В общем и целом, каждый из альбомов героев данной статьи будет преследовать своей целью рассказать об их «взрослении» в различных жизненных ситуациях и с разной творческой установкой, но для того, как это происходит с Майли, даже среди бездны невменяемых понятий постмодернизма найдется одно, которое охарактеризует происходящее на «Bangerz» четко и ясно: нонсенс. Нонсенс не в том, что «Bangerz» осчастливил 13 миллионов подписчиков Майли и задал им планку для личностного развития и самосовершенствования, а в том, что песни с альбома — все как одна — написаны так, будто человек только что открыл для себя существование словаря из двух десятков слов и научился составлять их вместе. Следующим витком «эволюции» стало умение соотносить эти слова с простыми ритмами, для технической и эстетической характеристики которых лучше всего подойдет извечное «два притопа, три прихопа». Из самого расхожего определения поп-музыки можно узнать, что ее инструментальная и ритмическая составляющие не отличаются особой изысканностью. В «Bangerz» они нивелированы, утрированы и кастрированы одновременно до уровня, который находится ниже уровня поп-музыки. И можно сколько угодно говорить про то, что разум слушателя — адресат, где эти хилые зерна могут укореняться и давать какие-то плоды, но «взросление» Майли (в том числе и в музыкальном смысле) производит эффект скорее разложения, нежели созидания, а все оттого, что внутреннюю пустоту невозможно прикрыть никакими условно-сослагательными наклонениями.

Дать определение новому альбому Майли Сайрус, пользуясь терминологической базой постмодернистской теории, не составит труда. «Bangers» — это симулякр, «копия с копии», подобие и видимость, не соотносимое с какой бы то ни было реальностью. То есть, это копия копии, оригинал которой никогда не существовал.

Опираясь на свой, очевидно, немалый опыт в музыкальном шоу-бизнесе (шутка ли, еще в семнадцать она выпустила книгу о пути к славе), Майли не преподносит себя как среднее арифметическое из основных формул в нынешней поп-музыке, а наоборот, искренне убеждена в своей способности служить такой формулой для определения сути любого из актуальных музыкальных направлений. Для изготовления хорошей копии необходимо либо видеть перед собой оригинал, либо держать его в памяти. А единственный достойный оригинал, с которого хочет делать копии Майли Сайрус — это она сама. Это, правда, тоже нужно уметь.

Другая звезда осеннего сезона, Кэти Перри, уже пероросла саму себя, чтобы тратить время и бодаться со своими же образами, закрепившимися в массовом сознании. Поэтому она поступила грамотно: она просто расширила границы уже существующих образов, разнообразив их форму и содержание музыкально и идейно.

Katy Perry «Prism» (21 октября, Capitol)

Поиск «новой себя», очевидно, был навеян набившей всем оскомину историей с расставанием Кэти и ее расселбрандфренда, и «взросление» певицы (и как человека, и как певицы) приобрело черты едва ли не мученического перерождения в творчестве. В самом деле, когда бы еще, если не за год до тридцатилетия? Манифестом свободной и сильной женщины нынче мало кого удивишь, но это зависит, в конце концов, от того, в какую форму он облечен. А с этим на альбоме все в порядке: эстрадные вариации колеблются от аутентичного евро-дэнс-попа, с которым хоть на дискотеку 90-х, заменять растолстевших на спекуляции ностальгией артистов («Walking On Air» подойдет для этого наилучшим образом), до опять же евроориентированного электро («This Is How We Do») и приправленных экзотическим восточным звучанием r’n’b номеров («Legendary Lover»). Причем интересней всего слушать те, что выходят за рамки предыдущего альбома певицы, «Teenage Dream» от 2010 года. Не потому, что они переворачивают представление о поп-музыке, а потому, что они закрепляют представления о ее лучших образцах.

Любой мало-мальски знакомый со словарем постмодерна человек навскидку скажет, что подобное явление — воспроизводство исходной наличной структуры идеи или предмета в органичной связи порождающей модели и презумпции — называется калька. Калькированные в «Prism» стили, темы и идеи — это положительное и отрицательное копирование одновременно. Положительное в плане генетической сцепки культурных явлений, пусть даже и появившихся на свет примерно в одно и то же время, и отрицательное, потому что такой тип копирования не подразумевает отступления от канонов, и нескончаемый отпечаток понятий и слов теоретически может воспроизводиться до бесконечности.

Если искать некий сопряженный символ, иносказательную эссенцию из «Bangers» и «Prism», акцентуализирующие базовые для того и для другое понятия, то в случае с Майли это, безусловно, будет тверк, а Кэти Перри, как и ее детище, лучше всего охарактеризует идиома «хорошая девушка». Найти же хоть что-то стороннее, способное раскрыть сущность оседлавшего упомянутый уже ранее чарт Billboard «ARTPOP» Леди Гаги довольно сложно — и он сам, с легкой руки создателей, становится понятием.

Lady Gaga «ARTPOP» (11 ноября, Interscope)

Речь идет о мобильном приложении, выпущенном синхронно с самим альбомом, и использующем музыку с пластинки в качестве стержня, вокруг которого будет возводиться интерактивная виртуальная среда для общения с поклонниками на заданные темы. Идея не нова — последний альбом Бьорк и вовсе задумывался изначально как программа для iPad. Только посыл у Бьорк был совершенно иной. «Biophilia» призвана была функционировать как инструмент созидательный, задача приложения «ARTPOP» — искажать окружающую реальность, выворачивая наизнанку существующую. А как уже было сказано выше, ничто не охарактеризует альбом «ARTPOP» лучше, чем приложение «ARTPOP».

Музыкальная фактура пластинки представляет собой сплошные переплетения изрезанных и исковерканных сэмплов разнородного происхождения, нанизанных на неизменно жесткий и прямой бит, что вместе дает дерганую мелодическую подложку для не менее шизофренических историй певицы. Поначалу такую излишне сложную для поп-пластинки структурированность, на которую, впрочем, несложно настроиться после двух-трех песен, хочется объяснить переизбытком соавторов, привлечение коих к работе над альбомом не привело к возникновению единого сплоченного коллектива, а наоборот, заставило певицу именно «дергаться» в сторону каждого из них. Позже, как раз после «настройки», приходит и понимание того, что вся концепция альбома сводится не более чем к пустому позерству, кривлянию и фиглярству. И тогда то, что призвано было цеплять, заводить и (возможно) преображать, моментально утомляет. Артистка (именно артистка, поскольку здесь Леди Гага поднимается выше уровня просто певицы) предстает эдаким паяцем, плутом, из разряда тех, что заливают про ауру и прочие дела только ради распространения своей собственной картины мира. Но это не подлинная эксцентрика и экстравагантность, а дешевый ярмарочный трюк, исполнитель которого набрался отовсюду понемногу, но так и не научился использовать свои навыки уместно и соразмерно.

Леди Гага

Такая продуманно эклектичная пародия имеет свое название — пастиш. Конструкция, отношения даже внутри которой неопределенны в силу неуверенности создателей в авторитете своих переиначенных ориентиров. Следовательно, каждый фрагмент концепции может быть подвергнут (само)осмеянию.

Казалось бы, весь спектр взаимоотношений поп-музыкантов с породившей их средой исчерпан — копирование обнуляющее, копирование в степени бесконечность и копирование наоборот. Но в теории остается еще один способ творчества, о котором пока не было сказано ни слова. Это со-бытие, идеал смыслопорождения. Центральное понятие в концепции исторического времени, оно подразумевает именно то, что читается в самом слове: сведение в конкретной точке настоящего и прошлого для формирования совершенно новой формации — будущего. Такой точкой и стал дебютный альбом Скай Феррейры.

Sky Ferreira «Night Time, My Time» (28 октября, Capitol)

Личность Скай в том аспекте, который актуален в данной статье — а это точно не история с ее арестом и не противостояние с лейблом, навязывавшем ей образ новой Мадонны — как раз и предстает на обложке альбома открытой и ясной, как запись в трудовой книжке. Фотография, сделанная режиссером «Необратимости» и «Входа в пустоту» Гаспаром Ноэ, демонстрирует не безупречную поп-звезду, отражающую любые попытки понять ее истинную сущность тщательно проработанным десятками стилистов глянцем, а вполне себе земное создание из плоти и крови, заподозрить которое в отношениях с миром высокой моды вряд ли возможно. Если выставить в ряд обложки всех альбомов, рассмотренных выше, «Night Time, My Time» будет контрастировать с ними так же, как, вероятно, контрастировали бы фотографии этих звезд в реальной жизни, снятые папарацци. Мессидж такого шага понятен: отказ от следования законам и требованиям мейнстрима и явление той Скай, которая может (и будет) говорить только за себя. Подобная рискованная (и раскованная) откровенность — слишком смелый шаг в наше время, и уже он один, пожалуй, достоин был бы уважения вне зависимости от качества самого продукта, то есть, музыки. Но, как уже было сказано, для того, чтобы произошло со-бытие, слишком многое должно сойтись воедино.

Можно было бы, например, добавить о музыкальных вкусах Скай, где бы фигурировали многие значимые имена и названия, но вполне возможно, этим похвастается любая из героинь данного обзора. А вот звучать так, чтобы была слышна любовь к этим не всегда коррелирующим с поп-форматом музыкантам — такое случается редко. «Night Time, My Time» звучит как признание в любви поп-музыканта рок-музыкантам, точнее, как результат такой любви. И перечислять можно было бы бесконечно — начиная с The Velvet Underground и Joy Division и заканчивая Garbage. Гармониния двух стилей не портится ни синтезированным гитарным звуком, ни далекими от танцпольных стандартов мелодиями и ритмами. Органичность такого взаимоисключающего сочетания невозможна даже в теории, а на альбоме она не только ощущается — она есть живая материя, из которой он создан. И хотя коммерческий потенциал альбома в свете данного эксперимента представляется достаточно сомнительным, отсутствие «Night Time, My Time» в чартах Billboard, вне всяких сомнений, скорее радует. Потому что это лишь подтверждает: поп-индустрия произвела штучный товар не для масс.

Дэвид Боуи однажды сказал, что люди, подобные Элису Куперу или Игги Попу, полностью отрицают существование людей, которые любят The Beatles. Благодаря Скай Феррейре, можно поверить даже в то, что без The Beatles не было бы ни первого, ни второго.

Потому что поп-музыка — очень азартное дело.

Егор Алексеев, 26.11.2013

Поделитесь ссылкой на этот обзор